Плакат на парижской улице.
По этому поводу такое вот пробилось наружу: Чёрные ребята Рыщут по Парижу: Возле Gare du Nord-а, Возле Notre Damme. Если вдруг ребята Подойдут поближе, Я прикинусь чёрным Или дёру дам. Чем больше в Париже представителей разноцветных народов, тем менее уютно там себя чувствуют коренные французы и вообще корен- ные европейцы, а значит, тем меньше среди них желающих там жить. Таким образом, белая раса теряет Париж, а может, по сути уже потеряла. По крайней мере, на треть он уже не её. У нас из-под носа утаскивают Париж, а я буду молчать?! Ну расскажите мне, как же так?! Под Бородино их не было ни с той, ни с другой стороны. Под Севастополем и под Седаном тоже. Под Верденом, правда, уже были зуавы, но ведь далеко не одна треть войска. А Париж -- уже ИХ на одну свою драгоценную треть. А ведь Париж -- это вам не лишь бы что. Париж стоит обедни, да и не только её. Я, может, тоже хочу кусочек Парижа, но НЕ ТАКОГО: не набитого неграми под завязку. Неужели настоящий, НАШ Париж останется теперь только на фотографиях и пр.? Нет, я не буду скорбеть о Париже: я буду бороться за него. За д'Артаньяна, за святого Дионисия, за всех августейших Людовиков сразу. Посмотрим ещё, кто кого. Разленившуюся белую бестию надо срочно привести в чувство грубыми пинками и погнать в бой за одно из самых лучших мест под солнцем: за Париж. Париж -- чарующее слово. Вообще-то нам дорога вся наша земля и вся наша история, но есть только несколько городов, названия которых звучат для европейского слуха по-особенному: Рим, Москва и Париж. Там -- особая благодать, особый дух. Там то, чего терять нельзя никак, если мы хотим остаться самими собой. Париж -- наш тотем. Парижа не трожь! Руки прочь от нашего Парижа!
 |
клянчат подачки у негров в парижском метро. |
* * * Чёрные ребята рыщут по Парижу в поисках средств существования: простой работы на всех не хватает, а на сложную нет подходящего образования, не тянет или не берут. Наверное, это чисто парижское явление: чёрные ребята на улице зазывают чёрных девушек к чёрным парикмахершам и маникюршам. Сколько же их, чёрных девушек, должно ходить по парижским улицам, чтобы такая работа себя оправдывала? А каждая или почти каждая чёрная девушка, особенно после стрижки и маникюра, рискует родить раз пять (а то и восемь) маленькое чернокожее чудо с косичками. В самом деле, зачем ВОЕВАТЬ за место под солнцем, если можно захватывать его тихо, без подвигов, без жертв, с чёрного хода, посредством довольно приятного занятия? Белая раса умеет сражаться (во всяком случае, до недавнего времени умела), но для выживания в современных условиях, оказывается, важнее не это, а способность обильно размножаться в грязи. Если в некотором народе большинство будет тихо ковать своё семейное счастье и тараканами лезть через все щели туда, где хорошо, то через пять-семь поколений этому народу наверняка достанется тот кусочек суши, который их так притягивает, особенно если конкурирующий народ, изначально владевший этим кусочком, разучился и размножаться, и сражаться. Поэтому Гитлер -- дурак, Наполеон -- тоже. Впрочем, не совсем: способность размножаться в грязи и лезть через все щели стала решающей в борьбе за жизнь только в эпоху развитого соплизма. В другие же эпохи, в которые не было повсеместной привязанности к либеральной демагогии, от чужого нежелательного населения избавлялись бесцеремонно и довольно быстро: если не посредством оружия, то посредством голода. Чёрная раса в целом вряд ли жизнеспособнее белой: просто её культурно-психологические особенности хорошо "легли" на условия текущей эпохи -- аналогично тому, как особенности белой расы хорошо "ложились" на условия предшествующих эпох. Чёрные захватчики Европы не забивают себе голов разработкой всяких политических, социологических, философских и прочих концепций, в том числе по поводу межрасовых отношений и справедливого миропорядка: это не сочетается с их менталитетом. Они просто штампуют чёрных детишек одного за другим. Конвейер работает день и ночь. Если такое положение дел сохранится ещё лет пятьдесят, они унаследуют землю. В Европе, во всяком случае. Я не говорю и не подразумеваю, что ОНИ хуже НАС: они всего лишь ДРУГИЕ, и игнорировать это обстоятельство значит готовить собст- венное исчезновение с исторической арены, собственное растворение в вечности. Те, кого это не беспокоит, действительно созрели для ухода в никуда. Выживают только те, кто стремится выжить. Редьярд Киплинг когда-то писал: Несите бремя белых, И лучших сыновей Вы за море пошлите За тридевять земель, На службу покорённым И диким племенам, Быть может, полудетям, А может, и чертям. Теперь эти благодарные "дикие племена" ответно несут в Европе "бремя чёрных". Учат раздобревшую Европу жить: рожать в грязи и лезть через все щели. * * * Париж бережно хранит следы пребывания на этом свете Наполеона: есть гроб в Пантеоне, есть улица Бонапарта в Латинском квартале, есть буква "N" на разных сооружениях и т. п. В общем, Наполеон -- национальный герой первой величины. Не забыта ни одна выигранная битва: есть улица Йены, вокзал Аустерлиц и пр. Отсюда обида за Гитлера, за Германию. Ведь не была же утверждена никакая шкала кровавости и никакая отметка на этой шкале, обозначающая границу, за которой деятель уже не может быть зачислен в национальные герои. Пусть не в образцы для подражания, но хотя бы в фигуры, в которые надо всматриваться. Французы как нация уже настолько раз- ложены сытой жизнью и разбавлены иммигрантами, что даже самый не- истовый культ Наполеона ничем значительным не грозит. Немцы чуть менее разложены и разбавлены, но умеренный культ Гитлера, вроде культа принцессы Дианы, но с некоторой примесью иронии и в соче- тании с запретом на военизированные общественные организации, вряд ли сильно помешал бы немцам спокойно разлагаться и разбав- ляться дальше. * * * Я глубоко тронут мужеством немецких командиров, сдавших без боя Париж в 1944 году -- вопреки приказу Гитлера обороняться и вопре- ки немецкой привычке выполнять приказы. Я бесконечно благодарен им за малое количество заплат на прекрасных парижских зданиях, за подлинность парижских достопримечательностей. Французы должны были поставить им памятник, но, конечно же, не поставили, отнеся произошедшее на счёт собственных добродетелей. Что ж, пусть будет им памятником сам Париж. * * * Ещё в XVII веке Лувр был окружён рвом. Этот основательный ров местами сохранился до наших дней. От прочих атрибутов собственно Лувра с прославленных Александром Дюма времён Людовика XIII и пр. остались разве что некоторые стены и статуи. И за это уже никто не ответит. Персонал Лувра не более разноцветный, чем "парижане" в целом, но здесь это воспринимается более обидно. Д'Артаньян всё-таки был белым. * * * Старый Париж разрушают. Иногда подленько и тихо, иногда нахально и с помпой, как будто совершают благодеяние. Огромный ущерб Парижу причинила Великая Французская революция: верящие в отсутствие Бога успели ободрать Собор Парижской Богоматери и многое другое до того, как им поотрубали головы. В XIX веке по Парижу "прошёлся" великий градостроитель Османн (не турок, а Hausmann, но последствия всё равно были ужасные): по его инициативе старина сносилась целыми кварталами, чтобы освободить место для бульваров и пр. Как это могло случиться, понять трудно: ведь в то время уже имел место огромный интерес к старине: к руинам, саркофагам, полуистлевшим рукописям и т. п. Впрочем, у образованной части общества такой интерес был всегда: в эпоху Рима -- к этрусским древностям, в эпоху Возрождения -- к римским и т. д. Тот же XIX век отнюдь не страдал презрением к "готике" и вовсю строил "готические" храмы (да и "романские" тоже). Так что довольно непонятно, как Османну удалось протолкнуть свой разрушительный проект. Ну зачем создавать лишние трудности потомкам? Ведь всё равно потомки станут раскапывать и выяснять: а что же там было раньше? Раскопали, к примеру, остатки первоначального Лувра, и теперь это часть музейной экспозиции. Строить архитектурные шедевры на расчищенном месте -- работа средней сложности. Куда сложнее -- и куда благороднее -- строить на уже более-менее занятом: вписываться в окружение. Это, видно, не для средних умов: не для Османнов. * * * В сегодняшнем Париже жить можно, только зачем? Чтобы вдыхать парижские выхлопные газы и разделять гордое имя "парижанин" с 1 500 000 негров, 20 000 клошаров, 1 000 припыленных художников и т. п. (цифры приблизительные)? В Париже легко достать всякие книги, но от них мало толку. В Париже был Наполеон, но он где только не был. В Париже есть шанс найти людей себе по вкусу, но без людей бывает ещё лучше, чем с ними. Париж -- это не более, чем раскрученный брэнд. Это миф, имеющий основания в реальности, но его основания ничто по сравнению с ним самим. В Париже можно видеть красивые здания, но в других городах есть не худшие, только о них не говорят. Товары в магазинах и негры на улицах почти одинаковы по всей Европе: что в Париже, что в каком-нибудь немецком городке, про который не всякий слышал. Некоторая разница в количествах -- в пользу городков. Список особенных и замечательных городов, в которых надо бы побывать, практически бесконечный. На самом же деле все города довольно похожи: там есть дома и живут люди. Мечта о Париже -- это мечта о городе чудес, в котором можно быть счастливым или хотя бы познать нечто такое, что сделает тебя богаче внутренне. Тысячи приезжих таскаются по острову Ситэ, Монмартру, Латинскому кварталу и т. п. в поисках парижской благодати, а она не нисходит, но надо просто думать, что она снизошла, и тогда тебе будет почти так, как если бы она снизошла в самом деле, и те, кто не побывал в Париже, будут тебе завидовать. Богомольцы Средневековья бродили по святым местам. Через это они пытались прорваться к вечной жизни в раю, недалеко от Господа. В наше время люди, имеющие деньги и досуг, бродят по Амстердамам, Лондонам и Парижам. Им надо непременно отметиться на всяких разных объектах, признанных особенными, хотя это не привнесёт даже видимости смысла в шустрый бег их дней. Конечно, сям-там побывать надо хотя бы для того, чтобы не судить о мире по красивым картинкам на фотографиях и в телеви- зоре. Картинки всегда более или менее врут. На картинках мир ярче и аккуратнее, чем на самом деле. Я сам наделал немало картинок и всегда старался, чтобы в кадр не попадали бомжи, негры, китайцы, мусорницы, граффити, строительные леса, идиотские рекламные плакаты и т. п. * * * О том, почему не тянет посидеть в уютном парижском кафе где- нибудь на Монмартре. Потому что у плиты в этом кафе наверняка ишачит чернокожий иммигрант: стряпает чудеса французской кухни для "белых обезьян" и неизвестно что туда добавляет по простоте души. В лучшем случае просто поплёвывает -- для вкуса. Кроме того, ввиду отсутствия наплыва клиентов в дневное время там наверняка приходится либо долго ждать, пока приготовят, либо потреблять то, что само давно уже ждёт своего часа (может быть, со вчерашнего вечера). Это в несезон. А в сезон и того меньше стимулов стараться на кухне, потому что и без того всё разметут. А ещё и цены неслабые, потому что чёрные ребята хотя и обходятся дешевле белых, но всё равно работают не бесплатно, да ещё наверняка приворовывают для своих больших чёрных семей. Поэтому я предпочитаю давиться в гостинице свежеоткрытыми французскими консервами. Впрочем, в них засовывают пальцами съестное всё те же искатели лучшей жизни в чужих краях -- и неизвестно что туда насмаркивают для повышения аппетита у "белых обезьян". -------------------------------------------------------------- 21.02.2007
Обосранный Де Голль.
Мост Александра III, вид внутри. По сравнению с Эйфелевой башней и броненосцами это ещё очень простая конструкция. Годы постройки 1897-1900.
Эйфелева башня. Годы постройки 1887-1889.
Базилика Святого Сердца. Годы постройки 1875-1914. Огромный, архитектурно насыщенный шедевр в византийско-романском стиле.
